Начало...<\/u><\/a> Дела Торбинера шли так успешно не всегда. В 1989 году он был уличён во лжи и ему предложили уйти из Калифорнийского Университета, где он был старшим преподавателем на факультете стоматологии. Торбинер попросил отгул на полдня, чтобы он мог отпраздновать религиозный праздник, но позднее было установлено, что вместо этого он работал в стоматологическом кабинете.
Проверка лицензии Торбинера Советом Врачей-Стоматологов показала, что он имеет право назначать лекарства исключительно в области стоматологии. Но есть чёткое доказательство того, что он не соблюдал эти ограничения. В действительности, по крайней мере, восемь раз, Торбинер делал общий наркоз Барри Ротману, во время процедур по трансплантации волос. Хотя, как правило, это процедура предполагает введение анестетика местного действия в кожу головы. «Барри так боится боли», - говорит доктор Джеймс Де Йерман (James De Yarman), врач из Сан-Диего, который выполнял трансплантацию Ротману, - «что [он] хотел вообще ничего не почувствовать». По словам Де Йермана, он был «удивлён», узнав что Торбинер стоматолог, выдававший себя за Доктора Медицины.
В другом случае, Торбинер приехал на дом к Нилле Джонс (Nylla Jones), как она говорит, сделал ей инъекцию демерола, чтобы помочь притупить боль из-за удалённого аппендицита.
16 августа, через три дня после того, как Чендлер и Ротман отклонили предложение в $350тыс. за сценарий, ситуация достигла своего апогея. От имени Джун Чендлер Шварц, Майкл Фриман уведомил Ротмана, что он подаст иск на следующее утро, чтобы заставить Чандлера вернуть мальчика. Моментально среагировав, Чендлер отвёл сына к Мэфису Абрамсу, психиатру, который снабдил Ротмана документом с оценкой гипотетической ситуации жестокого обращения с ребёнком. Во время трёхчасового сеанса, мальчик утверждал якобы, что Джексон вступил с ним в сексуальные отношения. Он говорил о мастурбации, поцелуях, ласкании сосков и оральном сексе. Однако там не было упоминания о половом акте, который мог бы быть подтверждён путём медицинского обследования, обеспечивая, таким образом, доказательство.
Следующий шаг стал неизбежным. Абрамс, который по закону обязан сообщать о любых подобных обвинениях властям, позвонил социальному работнику в Службу защиты детей, который, в свою очередь, связался с полицией. Полномасштабное расследование по делу Майкла Джексона было начато.
Через пять дней после того, как Абрамс сообщил властям, средства массовой информации пронюхали о расследовании. Воскресным утром, 22 августа, Дон Рэй (Don Ray), внештатный корреспондент в Бербанке
(Burbank - город в округе Лос-Анджелес, штат Калифорния), спал, когда зазвонил его телефон. Звонивший, один из его информаторов, сказал, что выписаны ордера на обыск ранчо Джексона и его квартиры. Рэй продал материал Лос-анджелесскому KNBC-TV, который и передал новость в 16.00 на следующий день.
После этого, Рэй «наблюдал, как этот материал набирает обороты, словно грузовой поезд», - говорит он. За двадцать четыре часа Джексон стал единственной главной темой новостей на семидесяти трёх телеканалах Лос-Анджелеса и был на первой полосе каждой британской газеты. История Майкла Джексона и 13-летнего мальчика стала безумием рекламной шумихи и необоснованных слухов, практически уничтожив грань между желтой прессой и ведущими средствами массовой информации.
Степень обвинений против Джексона не была известна до 25 августа. Некто из Службы защиты детей незаконно передал копию сообщения о совращении малолетнего Дайане Даймонд (Diane Dimond) из шоу Hard Copy
(прим. перевод. Hard Copy - телевизионное шоу на американском телевидение, использовало в своих передачах материалы из желтой прессы. Выходило в эфир с 11 сентября 1989 по 28 мая 1999 года). В течение нескольких часов, офис Британской службы новостей в Лос-Анджелесе также получил эту копию и начал продавать её любому репортёру, готовому заплатить $750. На следующий день, из просочившегося документа мир знал о деталях. «Лёжа рядом в кровати, г-н Джексон опустил руку под шорты [ребёнка]», - написал социальный работник. С этого момента, вскоре стало ясно, что освещение в СМИ дела Джексона будет нечестной игрой.
«Конкуренция среди агентств новостей стала настолько жёсткой», - говорит репортёр KNBC Конан Нолан (Conan Nolan), что, «материалы не проверялись. Это было очень прискорбно». National Enquirer задействовал двадцать репортёров и редакторов на этот материал. Все дружно тыкалась в 500 дверей в Брентвуде (Brentwood), пытаясь найти Эвана Чендлера и его сына. Используя записи о состоянии собственности, они, наконец, нашли, схватили Чендлера в его черном "Мерседесе". «Он не был счастлив, а я был!» - сказал Энди О’Брайан (Andy O’Brien), фотограф таблоида.
Затем появились свидетели - бывшие работники Джексона. Первые, Стелла и Филипп Лемаркью (Stella and Philippe Lemarque), екс-домработники Джексона, попытались продать свои заявления таблоидам с помощью посредника Пола Барреси (Paul Barresi), бывшей порнозвезды. Они просили более полумиллиона долларов, но в итоге продали интервью британскому “The Globe” за $15 000. Квиндойсы (Quindoys), пара из Филиппин, которые работали в Неверленде, были следующими. Когда предлагаемая им цена была $100 000, по их словам, «рука находилась вне штанов ребёнка», рассказал Барреси продюсеру Front Line, программы на PBS (The Public Broadcasting Service). «Как только их цена выросла до $ 500 000, рука направлялась внутрь штанов. К тому и пришли». Прокуратура округа Лос-Анджелес сделала вывод в итоге, что обе пары были бесполезны в качестве свидетелей.
Потом последовали охранники. Надеясь попасть в большую журналистику, Дайана Даймонд из Hard Copy заявила Frontline в начале ноября 1993 года, что её программа «абсолютно чиста по этому вопросу. Мы вообще не платили денег за это заявление». Но две недели спустя, как показывает контракт с Hard Copy, шоу вело переговоры о $100 000 платеже пяти бывшим охранникам Джексона, которые планировали подать иск в размере $10 млн., утверждая об их незаконном увольнении.
1 декабря, подписав договор, двое охранников появились на программе; они были уволены, как сказала зрителям Даймонд, потому что «знали слишком много о странных отношениях Майкла Джексона с маленькими мальчиками». На деле, как показывают их письменные показания под присягой, которые они дали спустя три месяца, было ясно, что они в действительности никогда не видели Джексона делающим что-либо непристойное с сыном Чендлера или с любым другим ребёнком:
«Таким образом, вы ничего не знаете о г-не Джексоне и [мальчике]?», - один из адвокатов Джексона спросил бывшего охранника Морриса Уильямса (Morris Williams), находящегося под присягой.
«Всё что я знаю, задокументировано под присягой, и в мои словах поклялись другие люди».
«Но тогда, возможно кто-то ещё другой сказал, что вы не имеете представления о г-не Джексоне и [мальчике], не так ли?»
«Это верно».
«Вы говорили с ребёнком, который когда-либо рассказал вам, что г-н Джексон сделал что-нибудь непристойное с ним?»
«Нет».
Когда адвокат Джексона спросил, откуда он вынес свои впечатления, Уильямс ответил: «Только то, что я слышал из средств массовой информации и то, что я знаю из своего жизненного опыта».
«Хорошо. Вот в чем вопрос. Вы ничего не видели воочию, так?»
«Правильно, ничего».
(Иск охранников, поданный в марте 1994 года, ещё ожидал решения, когда эта статья ушла в печать.)
[ПРИМЕЧАНИЕ: Судья отклонил иск в июле 1995 году. Читайте подробнее ниже ...]
Следующей стала служанка. 15 декабря, Hard Copy представила "Тягостный секрет горничной" (The Bedroom Maid’s Painful Secret). Бланка Франсия (Blanca Francia) рассказала Даймонд и другим журналистам, что она видела обнажённого Джексона, принимающего душ и ванну-джакузи с маленькими мальчиками. Она также сообщила Даймонд, что была очевидцем компрометирующих ситуаций её собственного сына с Джексоном - бездоказательное утверждение, которое большое жюри очевидно никогда не находило заслуживающим доверия.
(прим. перевод. Большое жюри - в праве США коллегия присяжных, созываемая с целью проверки оснований для предъявления обвинения лицу по конкретному уголовному делу и решения вопроса о возможности предать обвиняемого суду, где его дело будет рассматриваться с участием "малого жюри" присяжных.) Копия показаний Франсии под присягой разоблачает, что Hard Copy заплатила ей $20 000, а Даймонд, если бы проверила утверждения женщины, нашла бы их ложными. Под присягой, отвечая на вопрос адвоката Джексона, Франсия призналась, что на самом деле никогда не видела Джексона в душе с кем-либо, а также не видела его голым с мальчиками в джакузи. Они всегда были одеты в плавки, признала она.
Освещение в СМИ, говорит Майкл Ливайн (Michael Levine), пресс-атташе Джексона, «придерживалось взгляда проктолога на мир. Hard Copy была омерзительна. Порочное, подлое обращение с этим человеком в средствах массовой информации было по эгоистичным причинам. [Даже] если вы никогда в своей жизни не покупали записи Майкла Джексона, вам следовало бы очень встревожиться. Общество строилось всего лишь на нескольких принципах. Одним из них является правда. Отказаться от неё, значит встать на весьма скользкий путь».
Расследование по делу Джексона, которое к октябрю 1993 года постепенно вовлекло ещё, по крайней мере, двенадцать детективов из округов Санта-Барбара и Лос-Анджелес, отчасти было раздуто домыслами единственного психиатра Мэфиса Абрамса, который не имел особого опыта в делах, связанных с сексуальным насилием над детьми. Абрамс, как записано в отчете социального работника Службы защиты детей, «чувствует, что ребёнок говорит правду». В эпоху широкого распространённых и зачастую ложных заявлений о растлении малолетних, полиция и прокуроры стали уделять больше веса свидетельству психиатров, психотерапевтов и социальных работников.
Полиция конфисковала телефонные книги Джексона из его резиденции во время рейда в августе, а также допросила около тридцати детей и их семьи. Некоторые, такие как Берт Барнс (Brett Barnes) и Уэйд Робсон (Wade Robson), сказали, что они были в одной кровати с Джексоном, но, как и все остальные, дали тот же ответ - Джексон не сделал ничего плохого. «Эти факты были лучшим для нас», - говорит адвокат, защищавший Джексона. «Другая сторона не имела ничего кроме длинного языка».
Несмотря на скудные свидетельские показания, подтверждающие их убеждение, что Джексон был виновен, полиция активизировала свои усилия. Два офицера вылетели на Филиппины, пытаясь подкрепить рассказ Куидоусов о "руке в штанах", но, видимо, сочли его не заслуживающим доверия. Полиция также использовала рискованные следственные методы, в том числе, как утверждают, рассказывая детям лжесвидетельства, чтобы подтолкнуть их сделать заявления против Джексона. По словам некоторых родителей, жаловавшихся Берту Филдзу, офицеры полиции сказали им однозначно - их дети были растлены, хотя дети утверждали обратное своим родителям, что ничего плохого не случилось. Филдз подал жалобу начальнику Лос-анджелесской полиции Уилли Уильямсу (Willie Williams), в том, что полиция «запугивает детей возмутительной ложью, такой как "У нас есть ваши фотографии в голом виде"». Один офицер, Федерико Сикард (Federico Sicard), сказал адвокату Майклу Фриману, что он лгал детям, которых опрашивал, говоря им, что он сам, будучи ребенком, был растлён. Сикард не ответил на просьбы об интервью для этой статьи.
Всё это время Джун Чендлер Шварц отвергала обвинения Чендлера, сделанные против Джексона, пока не была вызвана в полицию в конце августа 1993 года. Офицеры Сикард и Росайбл Ферруфимо (Rosibel Ferrufino) сделали заявление, которое начало изменять её решение. «[Офицеры] признали, что у них была информация только об одном мальчике», - говорит Фриман, который присутствовал при беседе, - «но они сказали: "Мы убеждены, Майкл Джексон растлил этого мальчика, потому что он прекрасно подходит под классическую характеристику педофила"».
«Нет такого понятия, как классическая характеристика. Это совершенно глупое и абсолютное нелогичное заблуждение», - говорит доктор Ральф Андервогер (Ralph Underwager), психиатр из Миннеаполиса, занимающийся лечением педофилов и жертв инцеста с 1953 года. Джексона, считает он, «дискредитировали» в силу «неверных представлений как эти, которые позволяют преподнести как факт в эпоху истерии по поводу насилия над детьми». На самом деле, как показали исследования Департамента общественного здоровья при правительстве США, в 1990 году, 48% поданных обвинений о жестоком обращении с детьми, оказались необоснованными.
«Это был просто вопрос времени, прежде чем кто-то вроде Джексона стал мишенью», - говорит Филлип Резник. «Он богат, эксцентричен, окружён детьми, и в этом его уязвимость. Атмосфера такова, что обвинение должно означать виновность».
Начало развала дела было уже заложено, когда расследование полиции продолжилось в обоих округах осенью 1993 года. А за кулисами началась борьба между адвокатами Джексона за контроль над делом, которая, в конечном счете, потребует изменить курс политики защиты.
К тому времени, Джун Чендлер Шварц и Дэйв Шварц объединились с Эваном Чендлером против Джексона. Мать мальчика, как говорят несколько источников, боялась того, что Чендлер и Ротман могли бы сделать, если она не примкнёт к ним. Она беспокоилась, что они будут пытаться выступать с обвинениями в неисполнении родительских обязанностей против неё, из-за разрешения своему сыну оставаться ночевать с Джексоном. Её адвокат, Майкл Фриман, в свою очередь, с отвращением разорвал с ней контракт, заявив позднее, что «всё дело было такой грязью. Я чувствовал себя с Эваном не в своей тарелке. Он неискренний человек, и я ощущал, что он играет нечестно».
В течение нескольких месяцев, обе стороны нанимали адвокатов, были недовольны их работой и выгоняли, ссорясь с ними из-за выбора лучшей стратегии. Ротман перестал быть адвокатом Чендлера в конце августа, когда сторона Джексона выдвинула обвинения в вымогательстве против обоих. Тогда они наняли дорогостоящих адвокатов по уголовным делам, чтобы те представляли их. (Ротман пригласил Роберта Шапиро (Robert Shapiro), на момент написания статьи он был главным адвокатом О.Джей. Симпсона). Согласно дневнику, который вёл бывшей коллега Ротмана, 26 августа, перед тем, как были выдвинуты обвинения в вымогательстве, он слышал, что Чендлер сказал: «Это моя задница поставлена на карту и рискует пойти в тюрьму». Расследование обвинений в вымогательстве было поверхностным, потому что, как говорит источник, «полиция никогда не принимала их всерьёз. Но в целом, можно было бы сделать гораздо больше». Например, как это было проделано с Джексоном, полиция могла бы добиться ордеров на обыск домов, офисов Ротмана и Чендлера. И когда оба, через своих адвокатов, отказались отвечать на вопросы полиции, могло быть созвано большое жюри.
В середине сентября, Ларри Фельдман (Larry Feldman), адвокат по гражданским делам, который являлся главой Лос-анджелесской Ассоциации судебных адвокатов, начал представлять сына Чендлера и сразу же взял ситуацию под контроль. Он подал в размере $ 30 млн. гражданский иск против Джексона, который и окажется началом конца.
Когда новости о тяжбе распространились, волки начали выстраиваться за дверью. По словам одного из членов команды юристов Джексона, «Фельдман получил десятки писем от различных людей, утверждающих, что Джексон их домогался. Пытаясь найти хоть кого-нибудь, они обошли их всех, но кроме нуля ничего не нашли».
Учитывая вырисовывающуюся вероятность уголовных обвинений против Джексона, Берт Филдз привёл Говарда Вейцмана (Howard Weitzman), известного адвоката по уголовным делам, защищавшего ряд знаменитостей, включая Джона Делорена (John DeLorean), чьё дело он выиграл, и Ким Бессинджер (Kim Basinger), чей спор по контракту с фильмом "Елена в ящике" ("Boxing Helena"), он проиграл. (Кроме того, на короткое время в июне 1994 года, Вейцман был адвокатом О.Джей. Симпсона.) Некоторые сразу предсказывали проблему между двумя адвокатами. Там было не достаточно места для двух сильных адвокатов, привыкших верховодить.
С того дня, когда Вейцман присоединился к команде защиты Джексона, «он выступал за соглашение», - говорит Бонни Эскенази (Bonnie Eskenazi), адвокат, работавшая на стороне защиты. С Филдзом и Пелликано, всё ещё контролировавшими защиту Джексона, они заняли агрессивную стратегию. Они непоколебимо верили в невиновность Джексона и пообещали бороться с обвинениями в суде. Пелликано начал собирать доказательства для использования их на процессе, который был запланирован на 21 марта 1994 года. «У них было очень слабое дело», - говорит Филдз. «Мы хотели бороться. Майкл хотел бороться и пройти через судебное разбирательство. Мы чувствовали, что могли победить».
Разногласия внутри лагеря Джексона увеличились 12 ноября, после того, как рекламный агент Джексона объявил на пресс-конференции, что певец сокращает оставшуюся часть своего мирового турне, чтобы пройти нарко-реабилитационную программу для лечения от пристрастия к обезболивающим. Позднее Филдз заявил журналистам, что Джексон был «едва в должной мере дееспособен на рациональном уровне». Другие в лагере Джексона чувствовали, что было ошибкой изображать певца некомпетентным. «Это было важно», - сказал Филдз, - «говорить правду. [Ларри] Фельдман и пресса заняли позицию, что Майкл пытался скрыться, и что всё это была афера. Но это не было обманом».
23 ноября, разногласия достигли максимума. На основании информации, которую, как он сказал, получил от Вейцмана, Филдз заявил в зале суда, переполненный журналистами, что уголовный обвинительный акт против Джексона, по-видимому, неизбежен. У Филдза была причина делать такое заявление: он пытался задержать гражданский иск мальчика, основываясь на том, что уголовное дело должно быть рассмотрено в первую очередь. За пределами зала суда, журналисты задали вопрос, почему Филдз сделал это заявление, на что Вейцман по существу ответил - он «оговорился». Этот комментарий привёл в ярость Филдза, «потому что это было неправда», - сказал он. «Это просто возмутительно. Я был очень расстроен Говардом». На следующей неделе Филдз направил письмо Джексону с уведомлением о своей отставке.
«Там была такая огромная группа людей желающих делать различные вещи, это было всё равно, что двигаться сквозь патоку, чтобы добиться решения», - говорит Филдз. «Это был кошмар, и я хотел сбежать от этого на все четыре стороны». Пелликано, который получил своё долю критики за инициативные методы, ушел в то же время.
Вместе с ушедшим Пелликано и Филдзом, Вейцман уволил Джонни Кокрэна, мл. (Johnnie Cochran Jr.), известного адвоката по гражданским делам, который на момент написания статьи уже помогал защите О.Джей. Симпсона. И Джон Бранка, которого Филдз заменил в должности главного юрисконсульта Джексона в 1990 году, вернулся в состав команды. В конце 1993 года, когда окружные прокуроры в обоих округах Санта-Барбары и Лос-Анджелеса созвали большие жюри, чтобы оценить, будут ли предъявлены обвинения Джексону, стратегия защиты изменила курс и разговор об урегулировании гражданского дела начался всерьёз, хотя его новая команда также верила в невиновность Джексона.
Почему сторона Джексона предпочла согласиться урегулировать спор без судебного разбирательства, отступив от его утверждений о невиновности и сомнительного свидетельства против него? Его адвокаты, очевидно, решили, что было очень много факторов, которые говорили против передачи дело в гражданский суд. Среди них был тот факт, что эмоциональная утончённость Джексона будет подвержена угнетающему освещению дела в средствах массовой информации, которые будут, вероятно, изводить певца изо дня в день в течение всего судебного разбирательства, а он может длиться до шести месяцев. Политика и расовые вопросы также проникали в судопроизводство, особенно в Лос-Анджелесе, который всё ещё не оправился от потрясений, связанных с делом Родни Кинга (
Rodney King<\/u><\/a>), и защита опасалась, что рассчитывать на справедливость в суде невозможно.
И также, нужно принять во внимание то, что присяжные были люди разных национальностей. Как говорит один из адвокатов: «Они полагали, что латиноамериканцам [Джексон] мог не нравиться из-за его денег, чёрным могло не нравиться, что он становился белым, а у белых будет предвзятое отношение к проблеме растления». По мнению Резника, - «Истерия по поводу сексуального насилия над детьми так велика и клеймо [в растлении малолетнего] так прочно, что от этого нет защиты».
Адвокаты Джексона так же беспокоились о том, что может случиться, если последует уголовное судебное разбирательство, особенно в Санта-Барбаре, где большой частью белое, консервативно настроенное общество, как в средних, так, и в высших классах. В любом случае, как бы защита не смотрела на это, гражданское судопроизводство было слишком большим рискованным предприятием. Как говорят источники, адвокаты считали, что они смогут предотвратить уголовное судопроизводство, выполнив условия гражданского соглашения, которое будет подразумевать отказ сына Чендлера от дачи показаний.
Другие близкие к делу люди говорят, что решение урегулировать вопрос, также, вероятно, было связано с другим фактором - репутацией адвокатов. «Можете ли вы представить, что произойдет с адвокатом, который проиграл дело Майкла Джексона?», - говорит Энтони Пелликано. - «Там нет пути выйти победителями для всех трёх адвокатов, если они не уладить дело. Единственный человек, кто проиграл это Майкл Джексон». Но Джексон, говорит Бранка, - «изменил своё мнение [передать дело в суд], когда вернулся в эту страну. Он не видел насколько широким было освещение, и насколько оно было враждебно настроено. Он просто хотел, чтобы всё это прекратилось».
По другую сторону, отношения между членами семьи мальчика ожесточились. Во время встречи в офисе Ларри Фельдмана в конце 1993 года, Чендлер, как говорит источник, «полностью потерял контроль и избил Дэйва [Шварца]». Шварц, разошёлся с Джун к этому времени, и был отстранён от принятия решений, которые касались его пасынка, но он негодовал на Чендлера за то, что тот удерживает мальчика и не возвращает его.
«Дэйв разозлился и сказал Эвану, что это всё было вымогательством, во всяком случае, в этот момент Эван встал, подошел и начал бить Дэйва», - говорит второй источник.
Для каждого, жившего в Лос-Анджелесе в январе 1994 года, было две основные темы для обсуждения - землетрясение и урегулирование дела Джексона. 25 января, Джексон согласился заплатить мальчику неразглашенную сумму. Накануне, адвокаты Джексона отозвали из суда обвинения в вымогательстве против Ротмана и Чендлера.
Фактическая сумма соглашения никогда не раскрывалась, хотя по слухам предположительная сумма составила около $20 миллионов. Один источник говорит, что Чендлер и Джун Шварц получили до $2 миллионов каждый, в то время как адвокат Фельдман возможно, получил до 25% в качестве условленного гонорара. Остальные деньги в настоящее время находятся в доверительном управлении и будут выплачены мальчику под надзором лица, назначенного судом.
«Помните, это дело всегда было из-за денег», - говорит Пелликано, - «и в итоге, Эван Чендлер получил то, что хотел». Как утверждают источники, пока Чендлер всё ещё осуществляет опеку своего сына, это логически означает, что отец имеет доступ ко всем деньгам, которые получает его сын.
К концу мая 1994 года, Чендлер, наконец, решил оставить стоматологическую практику. Он закрыл офис в Беверли-Хиллз, ссылаясь на продолжающееся преследование сторонников Джексона. В соответствии с условиями соглашения, Чендлеру очевидно запрещается рассказывать о деле, но его брат, Рэй Чармац (Ray Charmatz), как сообщается, пытались получить контракт на издание книги.
Это дело могло оказаться бесконечным, в августе 1994 года, Барри Ротман и Дэйв Шварц (два основных участника, выкинутые из игры соглашением) подали гражданский иск против Джексона. Шварц утверждал, что певец развалил его семью. Иск Ротмана заявлял о распространении порочащих сведений и клеветы со стороны Джексона, а также обвинял в вымогательстве его первоначальную команду защиты - Филдза, Пелликано и Вейцмана. «Обвинение [в вымогательстве], предъявленное Ротману», - говорит его адвокат Эйткен, - «совершенно ложное. Г-н Ротман был выставлен на публичное осмеяние, стал объектом уголовного расследования и понёс потерю дохода». (По-видимому, некоторым потерянным доходом Ротмана является огромный гонорар, который он получил бы, если оставался адвокатом Чендлера на этапе соглашения.)
Что касается Майкла Джексона, то «у него всё хорошо в жизни», - говорит пресс-атташе Майкл Левин. Он женился, также Джексон записал три новых песни для альбома лучших хитов и снял новый видеоклип, под названием «History».
И что стало с громадным расследованием по делу Джексона? После того, как были потрачены миллионы долларов прокурорами и полицейскими департаментами в двух юрисдикциях, и после того как, два больших жюри опросили около 200 свидетелей, включая 30 детей, знавших Джексона, ни одного подтверждающего свидетельства так не смогли найти. (В июне 1994 года, всё ещё надеясь найти хотя бы одного свидетеля, три прокурора и два полицейских детектива вылетели в Австралию, чтобы вновь задать вопросы Уэйду Робсону, мальчику, который признал, что спал в одной кровати с Джексоном. Но мальчик ещё раз сказал, что ничего плохого не случилось.)
Единственным обвинением, выдвинутым против Джексона, тогда, оставались те, сделанные одним ребёнком, и только после того, как мальчику ввели мощный гипнотический препарат, позволивший сделать его восприимчивым к внушению.
«Я нашёл дело подозрительным», - говорит доктор Андервогер, психиатр из Миннеаполиса, - «именно потому, что единственное доказательство появилось от одного мальчика. Это было бы весьма маловероятным. Настоящие педофилы имеют в среднем 240 жертв за свою жизнь. Это прогрессирующее расстройство. Они никогда не удовлетворены».
Учитывая слабое доказательство против Джексона, кажется маловероятным, что он был бы признан виновным, если бы дело дошло до суда. Но суд не изолирован от общественного мнения. Люди вольны полагать, как они пожелают, и эксцентричность Джексона оставляет его уязвимым перед вероятностью того, что общественность предполагала худшее о нём
Так возможно, что Джексон не совершал никакого преступления, что он тот, на кого всегда претендовал быть - покровитель, а не растлитель детей? Адвокат Майкл Фриман считает так: «Моё ощущение, что Джексон не сделал ничего плохого, а эти люди [Чендлер и Ротман] увидели шанс и спланировали его. Я уверен, что всё было из-за денег».
Для некоторых людей, история Майкла Джексона иллюстрирует опасную власть обвинения, против которого зачастую нет защиты - особенно, когда обвинения касаются сексуального насилия над детьми. Для других, становится ясным теперь ещё и то, что полиция и прокуроры потратили миллионы долларов на создание дела, основания для которого никогда не существовало.
Mary A.Fischer is a "GQ" senior writer based in Los Angeles<\/u><\/a>
Статья: © Мэри Фишер (Mary A.Fischer) - старший автор "GQ", Лос-Анджелес, 1994 год.
Перевод: © Екатерина Кофман, 2000 год, © Денис Р. Соляхов, 2000 год.
Редакция: © Денис Р. Соляхов, 2000, 2001 годы.
Редакция: DDD_1 © 2009 MJdocs
ВНИМАНИЕ!!! Форуму требуются релизеры и помощники! Желающие ими стать, пишите в личку админу или на info.mjdocs[собака]gmail.com
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума